В квартире на 3 этаже в непримечательном старом доме на улице Маяковского Даниил Хармс прожил 16 лет. Поверхностное мнение про Хармса иногда выглядит примерно так: «почти забытый своей эпохой и непонятый, запрещенный и не издаваемый в свое время, человек с приступами депрессии и репрессированный в первые месяцы блокады». Но все ли знают, что великому петербургскому поэту и прозаику довелось жить и работать в беспокойное время, когда менялось всё вокруг: от государственного строя до языка. Наверное, все кто читал Хармса знают, что это очень тонкий, немного мистичный, внеструктурный, трагичный в своем ребячестве и величественный в своем пронзительном одиночестве писатель, поэт и драматург. Среди его творчества встречается много произведений, посвященных детям, потому что на этой стезе он был признанный классик и корифей. Хармс очень ответственно подходил к работе в детской литературе, которая была для него постоянным и почти единственным источником дохода. Самые известные произведения — «Кораблик», «Большая книга стихов, сказок и веселых историй», «Очень страшная история», «Иван Иваныч Самовар», стихи для малышей «Удивительная кошка». В период с 1928 по 1931 годы вышло 9 иллюстрированных книжек стихов и рассказов для детей — «Озорная пробка», «О том, как Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил», «Театр», «Во-первых и во-вторых», «О том, как старушка чернила покупала», «Игра», «О том, как папа застрелил мне хорька», «Миллион». Также очень популярны другие произведения «Елизавета Бам», «Случаи», «Анекдоты и рассказы», «Старуха», «Меня называют Капуцином» и многие другие.
Жилище Хармса на улице Маяковской описала в мемуарах его жена Марина Малич: «Данина комната представляла собой половину некогда большой комнаты, разделенной перегородкой. Сквозь нее все, что происходило на той половине, было слышно. А там жили старуха-мать, уже не встававшая с постели, и ее дочь. Дальше жил отец Дани, Иван Павлович. Иногда в коридоре он предупреждал, что сейчас к нам зайдет. Дальше, за отцом, были две комнаты, в которых жила сестра Дани с семьей. Лиза была замужем за ярым коммунистом, и поэтому мы к ним не ходили и не разговаривали. На окнах у нас были занавески, сделанные из простыни. В комнате стоял диван, продавленный, с дыркой посередине. Когда я первый раз легла на него, я провалилась и собачка под диваном завизжала — должно быть, ее задели пружины проклятые. Спать вдвоем можно было только на полу». В комнате Хармса все стены с полу до потолка были изрисованы афоризмами, из которых всегда цитировали один: «Мы не пироги», на одной стене висел плакат с тибетским заклинанием «Аум мани падмэ хум», которое писатель назвал «очень сильным». Это была буддийская мантра, олицетворяющая собой чистоту тела, речи и ума Будды и переводимая как «О, жемчужина, сияющая в цветке лотоса».
Семья Хармса жила на гонорары писателя, примерно также как и в случае с Достоевским, а учитывая что не всегда его произведения соглашались издавать в советских издательствах, то часто приходилось занимать и жить впроголодь. Но при всей своей бедности Хармс старался быть на публике достойно и стильно — он одевался в пиджак, сшитый специально для него портным, гольфы, гетры. Непременно с большой длинной трубкой во рту. В руке — палка. На пальце большое кольцо с сибирским, желтым камнем. Курил на ходу-этакий петербургский Шерлок Холмс…
У писателя была очень трудная судьба, его дважды арестовывали, и во время второго ареста он умер от голода 2 февраля 1942 года в тюрьме «Кресты» и вероятно был похоронен в братской могиле Пискаревского кладбища. В 1960 году Генеральная прокуратура признала Хармса невиновным и он был реабилитирован.
Хармс всегда остается для ценителей утонченной литературы корифеем с большой буквы, а произведения Хармса очень популярны, поэтому многие российские, прежде всего молодежные театры с удовольствием берут их в постановку.
