Знаменитая «Башня» Вячеслава Иванова находится в очень красивом доме на углу ул.Таврическая, д.35 и ул.Тверской, д.1. Это бывший доходный дом Дернова. Полукруглая, закругленная «башня» в этом доме в начале ХХ века была центром притяжения и отдушиной для ищущих истины и жаждущих слова. В 1905-1913 г.г. в угловую квартиру в мансардном этаже занимал философ и поэт-символист, теоретик культуры и достаточно обеспеченный человек Вячеслав Иванов. Вернувшийся из Европы, имевший блестящее образование, широкий кругозор и тонкий художественный вкус, Иванов в свои 39 лет стал авторитетом для молодой творческой интеллигенции Петербурга. Он умел распознавать талант среди поэтов, и, что немаловажно, помогал пробиться, выйти в люди. Вместе с женой, писательницей Лидией Зиновьевой-Аннибал, Иванов устраивал в «башне» по средам творческие встречи, которые были знамениты на весь Петербург и собирали плеяду ярчайших деятелей культуры эпохи Серебряного века. Круг гостей был очень широк, потому что здесь обсуждали живопись и театр, литературу и философию, спорили о богословии, новой этике и истории. Писатели и поэты представляли здесь новые, ещё не неопубликованные материалы и с волнением ожидали отклика – так в 1910 году в «башне» состоялся стихотворный дебют юной Анны Ахматовой. Здесь собирались люди порой полярных взглядов – так однажды будущий нарком просвещения советского правительства Анатолий Луначарский сошёлся в споре с Николаем Бердяевым и хозяином дома Ивановым, отстаивая свой взгляд на пролетариат. Писатель Иван Алексеевич Бунин, известный язвительным отношением к модернистам, не преминул побывать в «башне» – и получил вызов на дуэль за шутку с декадентскими стихами. Некоторые поэты жили у Иванова и Анибал: так временными жильцами гостеприимного дома на Башне в разное время были русский литератор и композитор Серебряного века. первый в России мастер свободного стиха, автор циклов — «Александрийские песни» и «Форель разбивает лёд» Михаил Кузмин, ведущий деятель в русском модернизме и символизме Андрей Белый, жена Максимилиана Волошина художница Маргарита Сабашникова.
Один из самых ярких эпизодов в «жизни башни» – это премьерное прочтение поэтом Александром Блоком «Незнакомки». Как писали современники: «Молодой, отчаянный, кучерявый Блок ловко забрался ещё выше на неустойчивую железную раму и начал декламировать. Голос монотонно меланхоличный, но без ноток отчаяния и экспрессии. Собравшиеся за вечер слушали стих уже в третий или четвертый раз, все испытывали отчаяние, что стихотворная мелодия сейчас закончится».
Сохранилось и поэтичное воспоминание Корнея Чуковского: «В белую петербургскую ночь мы, художники, поэты, артисты, опьяненные стихами и вином — а стихами опьянялись тогда, как вином, — вышли под белесое небо, и Блок, медлительный, внешне спокойный, молодой, загорелый (он всегда загорал уже ранней весной), взобрался на большую железную раму, соединявшую провода телефонов, и по нашей неотступной мольбе уже в третий, в четвертый раз прочитал эту бессмертную балладу своим сдержанным, глухим, монотонным, безвольным, трагическим голосом. И мы, впитывая в себя ее гениальную звукопись, уже заранее страдали, что сейчас ее очарование кончится, а нам хотелось, чтобы оно длилось часами, и вдруг, едва только он произнес последнее слово, из Таврического сада, который был тут же, внизу, какой-то воздушной волной донеслось до нас многоголосое соловьиное пение».
Пространство Башни само по себе способствовало созданию мистической нездешней атмосферы – из окон квартиры открывалась необыкновенная панорама города,и присутствующие гости могли чувствовать себя парящими над суетой улицы и суетой мира. Добавляли антуража и сами хозяева – дионисийские «среды» начинались около полуночи, Лидия Зиновьева-Аннибал, «появлялась среди гостей в необычном одеянии — ярко-белом или красном хитоне, поверх него — тога. Такую одежду она носила и в обычной жизни. Принимая гостей, она любила сидеть не в кресле или на диване, которых в квартире было предостаточно, а на ковре посреди комнаты, окруженная подушками. Вокруг нее располагались гости. Если представить себе полумрак, мерцающие в канделябрах свечи, колеблющиеся по стенам тени, может показаться, что находишься в каком-то нереальном мире, в атмосфере игры, театра, мистификации» (М. Кузмин). Со смертью хозяйки дома, Лидии Зиновьевой-Аннибал, «среды» постепенно сошли на нет, Вячеслав Иванов в 1915 году покинул Россию. В настоящее время здание жилое, в квартире в мансардном этаже размещается детский сад.
Назад
в Питер
в Питер